В тончайшей марлёвке и цвета муки покрывале,
Как черная роза – в звенящем хрустальном бокале.
Черты Нефертити – у каждой второй без утраты,
И взгляд исподлобья с улыбкой слегка виноватой.

Идет… и играет спина, как змея, у смуглянки.
Но гордость порою – от римской патрицианки.
А волосы вьются, ее дополняя обличье,
Гривасто распущены или в десятке косичек.

Но гнет ее стан груз забот, подрывая силенки:
Д р о в а – н а с п и не , в е д е р н ы й к у в ш и н, к у л ь с ре б е н к о м,.
Но голову вскинет, прогнется, – что там одалиски!
Красива и сдобна, как хлеб из печи бородинский.

Они украшеньем стать могут дворца и короны –
Не зря эфиопок вели под венец фараоны.